ПРОЩАНИЕ С ПОЭТОМ

5 октября 2005 г. после продолжительной и тяжелой болезни не стало поэта Эмиля Январева. Вечером эту печальную весть сообщила мне его супруга Людмила Павловна. Эмиль был и остается Почетным членом Пушкинского клуба. Хотя сам он в шутку говорил, что "почетным членом клуба он бывает только по четным числам…". Помню, как 25 февраля 2001 г. в Пушкинском клубе мы отмечали 70-летие поэта. Он читал свои стихи, ему задавали вопросы - он отвечал. Более того, с молодым задором вызывал членов клуба на дискуссии по самым сложным вопросам жизни, говорил нелицеприятные, но справедливые вещи. Он не любил лакированные встречи и речи. И когда с ним заводили разговоры на серьезные темы, без наличия духовной близости, он весь разговор обращал с завидной легкостью в поэтическую шутку. На вечере он подарил клубу последнюю книжку своих стихов "Документ", за которую ему присудили весьма почетную литературную премию им. М. Ушакова. На книжке он написал пророческое стихотворение:

Тогда же я вручил поэту свое стихотворение, посвященное его 70-летию. Оно называлось "ЭЯ" (Березань). Пушкин говорил о том, что бывают странные сближения. Одним из таких странных сближений оказалось то, что в эпосе "Одиссея" нашего земляка Гомера остров Березань назывался первыми буквами Эмиля Январева - ЭЯ. Весной этого года у меня вышла книжка "Экзампей", в которой было опубликовано это стихотворение переработанным и я раньше других поспешил её вручить уже тяжело больному поэту. Эпиграфом для посвящения взяты заключительные строки из стихотворения Эмиля Январева о гибели на острове лейтенанта Шмидта: "Слава острова солоновата и обрывистый берег высок". Какие точные слова в отношении не только недавней, но и древнейшей истории - ведь здесь похоронен почти 2600 лет назад Гомер, убитый рукой собственного сына, скифского царя Савлия! Через 30 лет после этого здесь, на Березани, тот же Савлий убивает своего родного брата Анахарсиса, который только что вернулся из Греции, где был признан одним из семи мудрецов Древней Греции. Это был единственный скифский царь, удостоенный такой высокой почести... Подлинная поэзия всегда является прозорливой и пророческой, даже, если это только предчувствие, а не точные знания.

Если символом 60-тидесятников России был Андрей Вознесенский, то для николаевцев таким символом стал Эмиль Январев. Он закончил московский Литинститут им. М. Горького и был очно знаком со многими из кумиров поэзии того золотого времени, когда очереди за их стихами превышали очереди за колбасой. Поэтому без преувеличения можно говорить о том, что Январев стал в нашем городе подлинным носителем духа А. Вознесеского и Б. Окуджавы, Б. Ахмадулиной и Б. Слуцкого, а затем и Владимира Высоцкого. Величайшим демократизмом и верхом интеллигентности стало его учительство, которое было сродни проповедничеству великой поэзии в Николаеве - это громадное число благодарных и неблагодарных, т.е. бездарных, учеников из школы Эмиля Январева. Это проповедничество затем нашло продолжение в телевизионных программах "Ностальгия" и "Поле зрения", в активном сотрудничестве с газетами и журналами, в написании пьес о Николаеве, в создании уникальной энциклопедии "Николаевцы" и многом другом.

О любви поэта к родной земле, родному городу, своим родным, друзьям и просто знакомым людям можно говорить очень много. Эмиль был страшно требовательным, прежде всего к самому себе, человеком и, возможно, именно поэтому всех, кого он любил, чаще всего отечески ругал. И это было искренне, ибо хвалить мы все умеем. Его стихи стали энциклопедией николаевской жизни без прикрас, но с такими точными и характерными метафорами, что можно будет и через сотни лет узнать через них о подлинном николаевском духе. Помню, я только что вернулся в 1995 году из Германии и встретил у своего двора Эмиля. Из общественного туалета во дворе текли нечистоты на Потемкинскую и Советскую. Он увидел меня, остановился и спрашивает: откуда приехал? Я говорю: из Ганновера. А… из Гамновера - повторяет поэт. Я говорю ему: да нет, там тротуары моют шампунью каждое утро. Все равно, Гамновер, по сравнению с Николаевом, - не соглашается Эмиль…

Когда я шел на последнее земное свидание с поэтом, то на проспекте Ленина меня остановил незнакомый пожилой человек и спросил: кого хоронят, уж не главного инженера какого-нибудь завода? Я ему говорю: да, нет, умер поэт Эмиль Январев. А он мне и говорит: какая жалость и какая потеря для нашего города… Поэт, действительно, давно уже стал достопримечательностью г. Николаева и присвоение ему звания Почетного гражданина, было всего лишь слабым выражением признательности горожан за все, что он сделал для нас.

Во дворе дома, где последние месяцы жизни жил Эмиль Январев, цвет николаевской интеллигенции прощался с великим поэтом. Стояло бабье лето и день был солнечным, не по-осеннему теплым. Не было здесь никакого официоза, какие устраивались в советское время, и какие не любил поэт. Все было по-домашнему скромно и так, как он описал в своем духовном завещании:

Это я!

            В эмпиреях парю,
Травкой землю весной пробиваю,
Но и с вами, друзья, пребываю,
Но и с вами, друзья, говорю.

Да будет Поэту родная николаевская земля пухом…

А.Золотухин, председатель Пушкинского клуба.